сестра Владимира Ильича Анна Ильинична. Из каких только библиотек не приносила она в предварилку книги в те 14 месяцев!
Наконец 13 февраля 1897 года было объявлено «высочайшее повеление». Владимир Ульянов высылался в Восточную Сибирь сроком на 3 года.
Сохранился и широко известен снимок В. И. Ленина с руководителями «Союза борьбы». Как же мог Владимир Ильич, такой хороший конспиратор, собрать своих товарищей и пойти фотографироваться? Ведь такой снимок в руки полиции только дай! А все дело в том, что снимок этот сделан уже после того, как все снимавшиеся на нем «высочайшим повелением» были определены по местам ссылок. На сборы в далекую дорогу им дали 3 дня. Вот тогда-то Владимир Ильич и повел своих товарищей в фотографию Веземберга и Ко на Вознесенский проспект, дом № 32 (ныне проспект Майорова), все вместе они и сфотографировались на память: В. И. Ленин, А. А. Ванеев, П. К. Запорожец, Г. М. Кржижановский, А. Л. Малченко, Л. Мартов, В. В. Старков.
Но еще раньше, до 14 февраля, когда Ленин был выпущен из Дома предварительного заключения, полиция получила небольшой сюрприз. Господа жандармы уже довольно потирали руки, считая, что «Союз борьбы» ликвидирован, как вдруг на стол перед ними городовой положил листовку. Свеженькую!
«…Полиция ошиблась в адресе. Арестами и высылками не подавить рабочего движения: стачки и борьба не прекратятся до тех пор, пока не будет достигнуто полное освобождение рабочего класса из-под гнета капитала. Товарищи! Будем по-прежнему дружно защищать свои интересы».
Под листовкой стояла подпись: «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
Чины полиции полагали, что борьба закончилась, а она еще только начиналась.
Далеко протянулся по Невскому району проспект Обуховской Обороны. В начале нашего века он назывался Шлиссельбургским. В 1901 году на нем и разразилась гроза.
В ту пору Обуховский завод выполнял заказы военного министерства, хозяевами его были представители царской армии. И вдруг — под их-то надзором! — забастовка! 1 мая более тысячи обуховцев не вышли на работу. Кара последовала незамедлительно: на другой день 26 человек были уволены.
И тогда забурлила вся Невская застава. В знак протеста против увольнения двадцати шести обуховцев 7 мая решено было провести всеобщую забастовку. Были выработаны и требования к начальству:
во-первых, считать 1 мая табельным днем (то есть таким же, как дни рождения царя и царицы) и праздновать его свободно, без удержания заработной платы;
во-вторых, всех уволенных немедленно вернуть на завод;
в-третьих, ввести 8-часовой рабочий день.
На старом Шлиссельбургском тракте перед заводом собрались сотни рабочих. Помощник начальника завода подполковник Иванов прочитал врученные ему требования, усмехнулся:
— Вы еще, пожалуй, потребуете и увольнения министров?
— И самого царя! — откликнулся кто-то из толпы.
Улыбку с подполковничьего лица как ветром сдуло. Побагровел, шею вытянул, поверх голов вдоль проспекта смотрит. Рабочие мигом догадались, в чем тут дело: жандармов ждет.
И верно: скачут «фараоны»!
Мигом спустили рабочие находившийся поблизости шлагбаум.
Жандармы остановились. Вперед выехал на лошади офицер:
— Раз-зой-тись!
Никто не шевельнулся.
— Шашки наго-ло!
И тогда вздрогнула под ногами обуховцев булыжная мостовая. Полетели в жандармов вывороченные из нее булыжины. За ними понеслись вслед и заранее приготовленные, припасенные в карманах железные гайки, болты. Одна гайка офицеру прямо в лоб угадала. Тот так и грохнулся с лошади.
В ответ загремели выстрелы, хлынула на мостовую кровь.
Скоро «фараонам» удалось загнать рабочих во двор дома, где жили работницы Карточной фабрики.
Жила здесь и Марфа Яковлева — младшая сестра Василия Яковлева, посещавшего кружок Ленина на Ново-Александровской и арестованного 6 лет назад. Конечно, Марфа тут же кинулась помогать рабочим. А с нею и многие работницы Карточной фабрики. Через закрытые ворота летели булыжники. В ответ гремели выстрелы.
Только поздним вечером жандармы одолели рабочих, загнали их на стоящую на Неве баржу и повезли на Шпалерную, в Дом предварительного заключения.
Позднее арестовали и Марфу Яковлеву. Но не испугали ее ни допросы, ни тюремная камера. На суде она гордо заявила: «Да, я не скрываю, что сознательно участвовала в событиях седьмого мая. Я помогала беззащитным рабочим отбиваться от вооруженной полиции. Разве это преступление? Я стояла за братьев».
Булыжных мостовых в Ленинграде давно уже не осталось. Асфальтом покрылись улицы и проспекты. Но возле домика на Ново-Александровской булыжины лежат. И не подумайте, что этот участок города просто забыли заасфальтировать. Нет, эти булыжины — экспонат музея.
Да и сам домик стал музеем. 8 августа 1967 года, когда исполнилось 100 лет со дня рождения Василия Андреевича Шелгунова, рабочие района открыли здесь Народный музей революционной истории Невской заставы. Собрали множество интересных документов, старинных фотографий, газет, брошюр, заботливо благоустроили площадку возле домика, посадили молодые серебристые елочки, у кромки площадки установили большой гранитный куб с барельефом Владимира Ильича. Саму же площадку решили покрыть булыжником: пусть она будет такой, какою была в конце прошлого века.
И вдруг оказалось, что булыжника-то и нету!.. Во всем районе нету! Исчез! В работу включились дорожники, стали искать. Не сразу, но все-таки нашли: на Большой Смоленской улице, уже под слоем земли.
Долгие годы прошли, прежде чем встретились старые бойцы первых отрядов партии — Владимир Ильич Ленин и Василий Андреевич Шелгунов.
Жизненный путь Ленина вам хорошо известен. В. А. Шелгунов тоже много потрудился для партии, для освобождения рабочего класса. Даже страшный недуг — слепота — не сумел выбить его из рядов борцов за народное дело.
А 19 июля 1920 года в Таврическом дворце состоялось открытие II конгресса Коммунистического Интернационала. Много съехалось туда делегатов из нашей страны, из капиталистических стран. Из-за стола президиума Ленин внимательно оглядывал зал. Вдруг он неожиданно прищурился, всматриваясь в последние ряды, даже привстал… Там, почти у стены, сидел человек в темных очках. Ленин вышел из-за стола президиума и быстро пошел к последним рядам.
Шелгунову, очевидно, подсказали, что к нему идет Ленин, и он тоже встал. Огромный зал не понимал, что происходит, но все делегаты тут же увидели, как Владимир Ильич подошел к человеку в темных очках и они крепко обнялись — два старых боевых друга, учитель и ученик, солдаты одной партии. «Мне кажется, — вспоминал делегат конгресса И. Ольбрах, — что они не сказали друг другу ни слова. И все же их встреча была прекрасна своей яркой человечностью».
Кровавое воскресенье
В мастерской скульптора царил тот кажущийся беспорядок, который всегда неизбежен во время работы. Вокруг альбома по столу были разбросаны карандаши, какие-то основательно исчерканные клочки